Узбекистан по-прежнему будет придерживаться принципа многовекторности во внешней политике, но из-за санкционного давления Запада на Россию круг его партнеров умеренно расширится, а равная удаленность от основных мировых центров силы претерпит, вероятно, некоторые изменения.
Президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев мягко, но четко очертил «красные линии» для мировых игроков, имеющих амбиции влияния на внутри- и внешнеполитическую, а также экономическую жизнь республики.
Но, поскольку политика и экономика находятся в одной упряжке (украинские события стали тому дополнительным подтверждением), Ташкент, по-видимому, будет корректировать свои внешние связи без ущерба для собственного суверенитета и суверенитета своих партнеров – как имеющихся, так и перспективных.
К этому его в значительной степени принуждают украинские события, санкции, введенные Западом в отношении России, хотя партнерское взаимодействие с ней останется в силе, равно как с Китаем, а, главное, государствами Центральной Азии.
Несмотря на санкции, давление Запада на все государства, имеющие ровные и взаимовыгодные отношения с Российской Федерацией, последняя, тем не менее, по итогам прошлого, уже военного и санкционного года, стала главным внешнеторговым партнером Узбекистана, что свидетельствует о его политическом нейтралитете и радении о собственных политико-экономических интересах.
То есть, на фоне высочайшего градуса политической напряженности между коллективным Западом и РФ, совокупный внешнеторговый оборот РУз за минувший год превысил $50 млрд, из них 18,6%, или $9,3 млрд пришлись на Россию.
Китай же – тоже традиционный внешнеэкономический партнер Узбекистана – от России несколько отстал. Вслед за ним идут Казахстан, Турция и Республика Корея.
В данном случае прослеживается крен с сторону Южной Азии, не говоря уже о Восточной. Это, однако, не говорит о «вилянии» внешнеполитического курса Ташкента, имевшего место при ныне покойном президенте Каримове (сначала он был чуть ли не проамериканским — республика, в том числе, впустила на свою базу военных США и вступила в инициированный Западом блок ГУУАМ (Грузия, Узбекистан, Украина, Азербайджан, Молдова).
Однако в 2005 году случились самые трагические, за всю историю независимости Узбекистана, Андижанские события, в которых тогдашние власти усмотрели «американский след», и военных США попросили «на выход». А ГУУАМ Узбекистан покинул, равно как и ОДКБ.
Такого шараханья из стороны в сторону при нынешней узбекской власти не ожидается. США, после выхода из Афганистана, пытались склонить Узбекистан к дислокации на его территории американских военных, но, как известно, дело у них не выгорело.
А Россия с ее политическим и инвестиционным весом допускается в республику ровно настолько, насколько это выгодно Ташкенту и, похоже, Москва такому положению дел не противится: все равно ее влияние, в разумных пределах, место в республике имеет.
Но в контексте независимости вопросы вызывают взаимодействие Узбекистана с Китаем, влияние которого на региональную экономику и политику неизбежно. Другой вопрос, дадут ли республики Центральной Азии, в частности, Узбекистан, закабалить себя Пекином.
Если они объединятся, а такая тенденция уже намечается, причем, не только на почве тюркского единства, то регион станет более независимым и устойчивым к внешним воздействиям – не будет, выраженно, ни пророссийским, ни прозападным, ни прокитайским, ни протурецким.
Значит, ставка будет сделана на региональную кооперацию вообще, а Узбекистана с Казахстаном – в частности. А пока Ташкент расширяет круг своих зарубежных торговых партнеров в различных областях, включая диверсификацию торговых путей, что тоже напрямую связано с внешней политикой. Об этом – ниже.
Узбекистан ключевой патнер Китая
На данном этапе Узбекистан является ключевым направлением для Китая, который охотно «привязывает» Ташкент к себе – другое дело, удастся ли ему это в той мере, в какой он того желает.
Достаточно привести несколько примеров: Узбекистан и Китай совместно реализуют грандиозный проект по развитию Сырдарьинской области, создали и продолжают создавать десятки совместных предприятий в разных сферах, инновационные технопарки.
Поднебесная помогает республике в создании транспортных маршрутов и мультимодального логистического центра, который объединит внутренние перевозки и зарубежные направления, и т.д. Соответственно, влияние Китая в республике растет.
Значительную роль в этом деле играет его инвестиционная активность. По объемам инвестиций в Узбекистан КНР заняла в прошлом году второе место – доля в 16,4%, но Россия ее опередила с показателем 20,3% от общих иностранных вложений в республику.
На третьем месте – Турция — 10,1%. В РУз в 2022 году было создано 967 предприятий с участием российского капитала, а всего их — 3 156, то есть 20% от общего числа действующих предприятий.
Так что из этих цифр можно сделать определенные, хотя не слишком далеко идущие выводы о безоговорочных приоритетах внешней политики Ташкента.
Многовекторность
Узбекистан открывает для себя и другие направления – не столь, конечно, солидные, как российское и китайское: потихоньку выходит на Египет с целью совместного производства товаров и привлечения инвестиций; на Италию (реконструкция и модернизация газораспределительной системы), Японию, намеренную кредитовать, совместно с Международной финансовой корпорацией, крупнейшую газовую ТЭС.
Причем, проект разработан компаниями Франции, Катара, Кувейта и самой Японии. Фигурируют в узбекском бизнесе также Саудовская Аравия, и значительно — Турция (производство «зеленого» водорода, строительство солнечных электростанций), а также Иран – опять же, несмотря на санкционную политику Запада в отношении Исламской Республики.
В целом взаимоотношения между Ираном и РУз заметно активизировались, товарооборот растет, президентами Ирана и Узбекистана определены долгосрочные задачи по дальнейшему наращиванию многопланового сотрудничества, в том числе, в нефтегазовой и нефтехимической сферах, международных грузоперевозок и транзита грузов посредством порта «Чабахар», и т.д.
Афганский вектор
Наибольшего внимания в контексте внешней политики Узбекистана на текущий момент и, вероятно, на длительную перспективу, стоит уделить Афганистану, с которым, по большому счету, осторожничают все, но более остальных налаживает отношения именно Ташкент.
Не далее как в прошлом месяце узбекскую делегацию под руководством специального представителя президента Мирзиеева по вопросам внешней политики Абдулазиза Камилова принимали в Кабуле.
Причем, переговоры с ней велись на достаточно высоком уровне — и.о. заместителя премьер-министра правительства талибов, и.о. главы МИД, и.о. министра обороны, других членов временного правительства.
Тем для обсуждения было много: от расширения двусторонних торгово-экономических связей, транзита грузов через территорию Афганистана и сотрудничества в водно-энергетической сфере до строительства железной дороги «Термез – Мазари-Шариф – Кабул – Пешавар» и прокладки линии электропередач по маршруту «Сурхан – Пули Хумри».
Смело со стороны Узбекистана, оговорившего, однако, что партнерство Ташкента с Кабулом может состояться лишь в условиях предоставления Узбекистану твердых гарантий безопасности. Надежда на то, что правительство талибов на условия Узбекистана пошло, краха пока не потерпела.
Но Ташкент действует на собственный страх и риск, насыщая товарами афганский рынок, экспортируя в эту страну электроэнергию, в общем, всячески ее поддерживая: главное – в транспортно-логистической и торгово-экономической сферах.
По сути, Узбекистан стал ключевым партнером Афганистана, и если напряженность в этой стране не усилится стараниями различных экстремистских сил, то внешняя политика Ташкента выйдет, в контексте взаимодействия с новой афганской властью, на ведущие позиции в мире.
Соответственно, мировым игрокам придется больше считаться с Узбекистаном и не особо вмешиваться в его внутренние дела – пока это контрпродуктивно в политическом плане.
Таким образом, во внешней политике Узбекистана Южная Азия приобретает особое значение, как охватывающая, как минимум, Индию и Пакистан. Две последние, напомним, как и Узбекистан и остальные государства Центральной Азии, кроме Туркменистана, являются членами Шанхайской организации сотрудничества, набирающей политический вес в мире.
Шанхайский клуб
Достаточно сказать, что в ШОС представлены четыре ядерных государства, а численность населения блока, официально не являющегося военным, составляет половину населения планеты.
В его задачи входит укрепление стабильности и безопасности на широком пространстве, объединяющем участвующие государства, борьба с терроризмом, сепаратизмом, экстремизмом, наркотрафиком, развитие экономического сотрудничества, энергетического партнёрства, и т.д.
В принципе, можно прогнозировать, что недалек тот день, когда в деятельности ШОС закрепится и военная компонента. Устроит ли это внеблоковый Узбекистан, сказать пока трудно – вопрос упирается в градус турбулентности в Центральной Азии и окрест.
Если говорить о ближайшей перспективе, то почти с уверенностью можно сказать, что Узбекистан распределит внешнеполитические акценты с нагрузкой на Южную Азию.
Связи с ней у центрально-азиатского региона до определенного момента были довольно прочными, однако пережившими и резкий спад, а теперь, надо думать, настал период их возрождения. И начинается он с создания транспортно-коммуникационной инфраструктуры, связывающей Центральную и Южную Азию.
Трансафганский коридор
Речь, в частности, о строительстве Трансафганского коридора, железной дороги «Мазари-Шариф-Кабул-Пешавар» – это кратчайший маршрут, связывающий регион ЦА через Афганистан с Пакистаном и Ближним Востоком.
В лучшем случае, то есть если на территории Афганистана будет сохранена относительная стабильность, и проект будет подкреплен достаточными финансовыми вложениями, его реализация займет 5 лет. Проект поддерживают Россия и Китай, и – на словах – против него не выступают США.
Словом, «Трансафганский коридор» имеет три главные нагрузки. Это – быстрая и относительно дешевая транспортировки грузов между странами Южной Азии и Европы через Центральную Азию; интеграция государств азиатского региона; поддержание мира и стабильности в Афганистане, а, значит, и на постсоветском пространстве.
Но все эти «схемы» порождают, в контексте выверенности внешней политики Узбекистана, множество вопросов, включая неприятные. Совершенно очевиден курс Ирана на сближение с Узбекистаном, на сотрудничество с ним в военно-технической сфере. Но на этой почве может возникнуть конкуренция между Ираном, Россией, Китаем и Турцией.
В перспективе конкуренция за присутствие в Узбекистане может распространиться и на Пакистан. Вряд ли Иран выдержит «соревнование» с вышеуказанными игроками, но, в таком случае, он может сделать ставку на продвижение своего религиозно-культурного влияния в регионе. Пока же Тегеран крайне осторожен и в Центральной Азии, и в Афганистане.
Запад не дремлет
А что же США и Европа, которые ни в коем случае не откажутся от своего влияния в Центральной Азии вообще, а в Узбекистане и Казахстане, как самых «продвинутых» и богатых государствах – в частности?
Вероятно, недавний визит госсекретаря США Энтони Блинкена в Казахстан и Узбекистан на фоне украинских событий можно назвать «разведкой без боя», которая вряд ли стала для Вашингтона утешительной: время брать в оборот эти два ключевых государства Центральной Азии для Запада еще не наступило.
Вспомним прошлогодние события в Казахстане – Белый дом власти республики не поддержал, его бы больше устроил хаос в этой стране, который бы непременно перекинулся на соседние государства: своего рода эффект бикфордова шнура, возможность разделять и властвовать на пепелище. Но помешала Россия. Да еще и непрогнозируемые действия Китая, которого перспектива потери региона и влияния в нем никак не устраивает.
Обратим внимание на то, что Вашингтон не стал открыто давить на Узбекистан и Казахстан, и он все реже упоминает об отсутствии демократии и защиты прав человека в этих странах.
Опять же – время не настало, режимы Токаева, а, особенно Мирзиеева, достаточно устойчивы. Так что сейчас Западу с его активностью легко попасть пальцем в небо и отвратить от себя Ташкент и Астану.
Значит, западный полюс будет выжидать, не особо давя на эти две страны. Скорее, он сосредоточится на предотвращении расширения в них российского и китайского влияния. То есть надзор Запада за всеми «телодвижениями» Центральной Азии и, преимущественно, Ташкента и Астаны, останется в силе.
Приблизительно такую же позицию занимает сейчас Евросоюз, имеющий серьезный энергетический и транспортно-логистический интерес в регионе. Что ж, при определенных условиях – но только выборочно, без угрозы своему суверенитету, — Ташкент и Астана этот интерес удовлетворить могут.
Однако четко выраженной внешней политики в отношении Узбекистана у ЕС, ввиду его разношерстности, все же, нет. Ташкенту это должно быть на руку, поскольку он получает возможность выбора условного партнера, не сильно радеющего за «продвижение демократии» в Узбекистане и не склонного устраивать в нем нечто вроде «цветной революции».
Но в целом Запад ненадежен: он, по обыкновению, «пишет один, держа три в уме». В данном случае, не забывает о близости Афганистана к ЦА, о Каракалпакстане в Узбекистане, январских событиях в Казахстане и ситуации с ГБАО в Таджикистане. А в целом – и об открытии в Центральной Азии второго фронта против России.
На правах эпилога: в обозримом будущем Узбекистан не удастся столкнуть с рельсов многовекторности во внешней политике и стараний реализовать текущие и перспективные проекты, тесно переплетенные политико-экономически.
Окунаться с головой в новые внешнеполитические отношения он не станет, и в «наведении мостов» с нетрадиционными партнерами будет крайне осторожен, однако без фанатичной подозрительности. Однако и с традиционными партнерами в стремительно меняющейся геополитической ситуации взаимодействие будет строиться исходя из политической, экономической и иной целесообразности, то есть в собственных интересах и без элементов воинственности.
И тут, пожалуй, главное, чтобы обстановка в Афганистане не просела до критической отметки. В противном случае сближение Узбекистана с Южной Азией станет затруднительным. Впрочем, основная задача сегодня и в будущем – это круговая порука самих государств Центральной Азии на внешнеполитическом направлении и стабильность в каждом из них.
Автор: Ирина Джорбенадзе
